Когда Айседора Дункан в 1904 году впервые вышла на русскую сцену зала Дворянского собрания, она не удивляла ни сложными па, ни яркими эмоциями, ни техникой танца — она лишь летала босиком по площадке в полупрозрачной тунике и заражала всех своим желанием жизни, искренностью и чувственностью. То выступление ещё долго резонировало в разговорах русской интеллигенции. Кто-то, как Александр Бенуа, заметил в пляске Дункан «подлинную и убеждающую красоту», а кто-то, как критик Александр Плещеев, лишь «голоножие, бешеные прыжки, скакание козликом и кружение на одном месте». Тем не менее, очень скоро танцовщица вернется в Российскую Империю, чтобы вновь исполнить свой заразительный танец жизни.
Эта женщина, которой были очарованы Константин Станиславский, Андрей Белый, Сергей Соловьев, Всеволод Мейерхольд и другие деятели культуры, раз и навсегда изменила представление о том, что должна носить и как обязана вести себя танцовщица на сцене. До Айседоры балетная школа была строго урегулированной системой, в том числе и в области костюма. Выйти на сцену без трико под основной костюм считалось крайне неприличным, а уж о босых ногах не могло быть и речи. В балете того времени была принята многослойность в одежде, за счет которой искусственно достигалось совершенство телосложения. Корсет утягивал талию балерин, а широкие пачки визуально увеличивали их бедра. Дункан презирала балет за неестественность и выходила на сцену босиком в хитоне или тунике со скромной диадемой на волосах, вольно уложенных в греческий узел. Любимым аксессуаром Дункан, как и ее наставницы Луи Фуллер, были длинные шелковые шарфы. Сценический образ танцовщицы полностью соответствовал ее пониманию танца как свободного и легкого движения, проводника к божественной природе человека:
«Танец — высший разум в свободнейшем из тел», — говорила она.
Вдохновленная летящими одеждами, динамическими скульптурами и экстатическими танцами Древней Греции, американка первая показала Европе, что танец вовсе не должен быть сложным и травмирующим тело. Айседора научила Запад двигаться «естественно», в созвучии с природными процессами: «Мое первое понятие о движении несомненно связано с ритмами волн», — писала танцовщица.
Рубеж тысячелетий, на который пришлось творчество Дункан, был временем поиска новых ориентиров. Теперь, когда «бог умер» (знаменитая фраза Фридриха Ницше, означающая потерю непоколебимого гаранта смысла человечества), а миром начинают править машины, творцы ищут новые ориентиры и изо всех сил стремятся вырваться из-под власти старых форм. Разочарование в культе разума привело к ностальгии о природном состоянии человека, интеллектуалы зачитываются философией Ницше, который уверен, что без здорового и свободного тела разум невозможен. Поклонница философа, Айседора, освобождая тело от корсета и пуантов, возвращает ему святость, от которой отказалась эпоха Просвещения. Теперь обнажение тела — не непристойный жест, а акт проявления внутренней свободы. Дункан стала вдохновением дягилевского балета. Ее свободный танец, босые ноги и легкие одежды побудили Сергея Дягилева освободить своих танцовщиц от пуантов и трико и обратиться к летящим шелкам.
Александр Бенуа, наброски к балету «Нарцисс», вдохновленные образом Айседоры
Уже в Советской России, когда у танцовщицы завязался легендарный роман с самым знаменитым московским гулякой Сергеем Есениным, Дункан открыла в Москве свою школу, куда, в согласии с политикой партии принимала преимущественно детей из рабочих семей. Танцовщица говорила своим ученикам: «Дети, я не собираюсь учить вас танцам: вы будете танцевать, когда захотите, те танцы, которые подскажет вам ваше желание, мои маленькие. Я просто хочу научить вас летать, как птицы, гнуться, как юные деревца под ветром, радоваться, как радуется майское утро, бабочка, лягушонок в росе, дышать свободно, как облака, прыгать легко и бесшумно, как серая кошка…». Так московская школа Дункан стала местом сосредоточения свободного искусства.
Айседора Дункан с ученицами
«Дунканизм» вернул телу право на естественность и свободу движений и положил начало танцу модерн, которому, однако, при советском строе не оказалось места. По словам самой артистки, ее искусство было цветом эпохи, но «эпоха эта умерла». В Европе на смену танцу красоты и лёгкости Дункан придут перфомансы Марты Грэм в Америке и Мэри Вигман в Германии, которые поднимут на сцене темы войны, страдания и неравенства. Тем не менее, «босоножка» Айседора навсегда изменила западное представление о танце и балетном костюме.
424242